Работа №6 — Призрак прошлого

Сначала убили Риту. Тетя Маша, ее мать, временно помешалась от горя. Говорят, все повторяла: «Я ведь ничего не слышала, совсем ничего». Было от чего с катушек съехать – Риту нашли в ее собственной постели, буквально разрезанную на кусочки. Я не видел, понятно, но слухи быстро дошли. Она должна была орать… как резаная. Что характерно, никто ничего не слышал из соседей, все говорят, что спали крепко в ту ночь. Может, врут, но тогда и мать Ритки врет, а зачем ей это? Собственная дочь…

Потом нашли Влада. На стадионе в школе, утром. Завуч Дарья Михайловна, торопилась на работу, решила срезать путь, прошла через ту самую дырку в заборе. Она и обнаружила то, что осталось от главного школьного квнщика. Сейчас обязанности завуча старших классов временно исполняет «англичанка» Светлана Филипповна, а мы навещаем Дарью Михайловну в кардиологии. Нам ее жалко, а еще нам страшно. Рита и Влад учились в одном классе. В том же, где учусь я.

Вчера вечером уборщица тетя Клава обнаружила в туалете на третьем этаже Саню. Охранник Степаныч сейчас на допросе в полиции. Ведь в его обязанности входит никого из посторонних не впускать в школу. Но я и так знаю, что вчера посторонних не было. Школа у нас небольшая, незнакомец сразу привлекает внимание.

А значит, это кто-то из наших. Кто-то, кого я знаю.

Сегодня занятия в школе отменили, За два дня до начала каникул, все сидят по домам, у многих родители взяли отпуска на работе за свой счет, трясутся за своих детей. Хотя понимают, что это не вариант – Риту ведь этот ублюдок убил в ее комнате. Димкины предки вместе с сыном свалили в деревню к бабке с дедом. Родаки Снежаны вообще куда-то в другой город укатили.

Я сидел в своей комнате, точнее, висел в чате нашего класса, который мы экстренно организовали. В нижнем углу монитора стояли время и дата: 21:34, 30.10.2012.

Девчонки, как одна, жаловались, что им страшно засыпать. Пацаны, видно, тоже дрейфили. Более-менее держались Тоха, Руслан, я и, как ни странно, Витек. С Тохой все понятно, он у нас вроде как главный, ему по статусу положено. Руслан на карате с первого класса ходит, он при мне как-то двух мужиков раскидал (правда, пьяных, но все равно ведь взрослых и сильных). Но вот Витек… ботаник-очкарик… я даже уважать его начал. И мысли дельные говорит. Эрудит, одно слово.

Это именно Витек предложил договориться с родителями и собраться у кого-нибудь всем вместе. Кто бы ни был убийца, вряд ли он нападет на целый класс сразу. Нас , тринадцать человек, все-таки… не считая двоих уехавших, и троих… ну, понятно. А в прошлом году было двадцать пять, но некоторые в училище пошли после девятого класса. А один пацан умер летом. Утонул.

Родители Кристины, у которых трешка, сказали, что могут разместить нас у себя. Отцы Наташи, Валерки и Ахмеда вызвались всех привезти. На том и порешили.

Когда я вышел из своего подъезда, на секунду стало страшно – вдруг прямо сейчас, внезапно, из ниоткуда возникнет он. Убийца. Порыв ледяного ветра ударил мне в лицо. В голове немного прояснилось. Я отогнал все страхи и двинул к белой «девятке» ахмедова папаши. Под ногами хрустели сухие листья и замерзшие комья земли.

В квартире Кристины пахло домашним уютом и пирогами. Одноклассники понемногу подтягивались и страх отступал еще дальше. Нас было много и с нами были взрослые.

Нам постелили на полу в одной из комнат матрасы и одеяла, что сразу создало детское ощущение необычности ситуации, а потому – чего-то обнадеживающе нового и интересного. Кристина, которой неожиданно выпала роль хозяйки, принимающей гостей, вошла в образ и понемногу перестала нервничать. Вслед за ней расслабились другие девчонки. Я мысленно вздохнул с облегчением – половина источников возможной паники ликвидирована.

В ту ночь мы долго не могли заснуть, естественно. Взрослые, которые решили, кажется, ради нас не спать вообще, бродили по огромной трехкомнатной квартире, о чем-то тихо переговариваясь, и это вернуло прежнее напряжение. Раз они не спят – опасность близко.

Чтобы успокоить народ, Тоха завел какой-то ничего не значащий разговор, рассказал пару анекдотов. Понемногу все втянулись, напряжение опять спало. Потом Наташка ляпнула, что нас тринадцать, мол, число несчастливое. Соня тут же в тему припомнила, что завтра 31 октября, Хеллоуин, девки и кое-кто из парней опять закипишили. Хоть и праздник иностранный, но ведь нечистая сила и все такое, а что-то ведь по-любому есть…

И тогда Витек предложил:

— А давайте тогда возьмем завтра и отметим этот Хеллоуин! Я матери скажу, она тыкву из погреба привезет! И свечек!

— Ты че, совсем офигел? – вскинулась Кристина. — Какие праздники… сейчас???

— Да, заткнулся вообще, ботан очкастый! – неполиткорректно поддержала ее Наташка.

Я и Тоха, кажется, одновременно просекли гениальный замысел «очкастого ботана». Тоха заговорил первым:

— А че, неплохая идея, да, пацаны?

— Ну да, точно! – встрял я. – Вообще круто!

— Согласен, — дошло и до Руслана. – Я уже и костюм себе придумал. Это будет самый лучший праздник.

Остальные парни не доперли, в чем заключается «вообще круто», но раз лидер так говорит, значит, так и есть. Начали обсуждать, что можно замутить на праздник, понемногу расслабились. Расслабились и девчонки, вслед за нами. Что и было надо…

Сон сморил нас под утро. А когда мы проснулись, то все были живы. И, возможно, это еще сильнее подхлестнуло наше желание несмотря ни на что, вопреки какому-то уроду, радоваться лишнему дню жизни.

Наше желание отметить жуткий Хеллоуин в жуткое время повлияло и на наших родителей. Они взялись нам помогать с пугающим энтузиазмом. Кухня Кристины превратилась в маленький заводик по производству полых тыкв с рожами на боку, печенья в форме отрубленных пальцев (посмотрели идею в интернете), отвратной уже по цвету тыквенной каши (внутренности тыкв надо было куда-то девать) и прочей фигни.

Когда на улице стемнело, и зажгли свечи, самую большую комнату из трех было не узнать. Паутина из фольги висела на стенах и темных шторах, с люстры над столом свисал паук, которого смастерила Соня, а стекла серванта покрыл равномерный ряд надгробий из цветной бумаги, над которыми витали летучие мышки, созданные готом Петей.

Девчонки как одна вырядились в длинные платья и накрасились словно вампирши.

— Прямо мир тьмы какой-то, — прокомментировал Витек. Он не парился с праздничным прикидом, просто распотрошил аптечку родаков Кристины и обмотался бинтами.

Я вырядился пиратом. Без проблем (в такой-то суровый час!) выпросил у мамы ее блузку с бахромой и широкими рукавами и шляпку, края которой загнула и сшила Наташка, превратив в треуголку. Надо мной уже успели поржать, обозвав трансвеститом, но мне было наплевать.

В пылу приготовлений к празднику мы забыли о своих, мягко говоря, насущных проблемах. Но когда сели за стол, нас снова накрыл общий страх. Не сразу, постепенно. Я невольно вспомнил Саню, с которым мы когда-то вместе прикололись по пиратской теме после просмотра «Пиратов Карибского моря», и Риту, которая фанатела от дурацкого фильма «Сумерки», и Влада – за компанию к остальным. Я с ним почти не общался. Гаденький был человек.

Я смотрел на лица своих одноклассников и видел, что они думают о том же самом – мы сейчас отмечаем праздник мертвецов, а Рита, Влад и Саня – уже мертвы. И мы можем в любой момент оказаться… где-то там же. Или – в том же состоянии.

— А помните Гену Чудика? – вдруг тоненьким голосом сказала Наташа.

Видимо, мысли о недавно умерших навеяли ей воспоминания о тех, кто оставил нас уже давно.

— Ну да, — откликнулся Тоха. – И че?

— Да так… просто вспомнила, — робко сказала Наташа. – Подумала о Рите…

Конечно, они же были подружки с ней закадычные.

— Я подумала о Рите, — продолжала Наташа. – И вспомнила, как она мне говорила, что решила над Генкой приколоться и пригласила его к себе домой, когда матери не было. Она… ну, заигрывала с ним. Он руки распустил, она даже не ожидала, что этот лох такое может… Испугалась, возмутилась, и выставила его.

Повисло напряженное молчание. Молчали даже взрослые, которые тоже сидели с нами.

— Так, Наташе больше не наливать, — попыталась обратить все в шутку мама Кристины. Нам в начале праздника немного вина плеснули красного. Я-то знал, что Наташка и больше выпить может, но взрослым-то это знать не обязательно…

— А к чему ты это? – непонимающе и слегка ревниво спросил Руслан. Ну да, он же когда-то пытался с Риткой мутить, да не вышло.

— Просто… вспомнила, — промямлила Наташка.

— А она его к себе пригласила, именно в комнату? – вдруг спросил Витек.

— Ага…

Витек задумался, а потом сказал:

— А Саня его тогда в туалете избил. В восьмом классе, у Генки еще два зуба было выбито.

— Когда мы учились в пятом классе, во вторую смену, Генка возвращался по вечерам через стадион, — сказала Соня. – И Влад любил караулить его там и вымогал деньги. Или просто издевался. Он знал какую-то тайну Генки и его шантажировал ей.

Я смотрел в треугольные дырки-«глаза» большой тыквы, стоящей на тумбочке-швейной машинке в углу. Внутри тыквы полыхало пламя свечи и в его извивах я словно разглядел ленту истории нашего класса.

Наверное, в каждом классе есть такой ученик – иногда мальчик, иногда девочка. Странно одевается, говорит невпопад, не может ответить, если его тронешь. И по жизни будто на какой-то своей волне. Ведет себя как побитая собачонка и, какой бы ты ни был правильный, через некоторое время и правда начинаешь видеть в нем домашнюю зверюшку. Воспринимаешь несерьезно, а иногда и с раздражением. А еще бывает, что на душе погано, пнешь эту собачонку в облике человека – и вроде как легче становится. Правда, потом чувство вины накрывает. Но не всех.

Таким был Гена Чудик. Неуклюжий. Суетливый. Тормознутый. Безответный. Он всегда был с нами, с первого класса. А утонул летом, мы только в сентябре об этом узнали. И, по-моему, никто не расстроился. И, кажется, никто бы и не вспомнил о Генке, если бы не Наташа с этой своей историей.

— Я смотрю, уже начали рассказывать страшные истории, — натянуто ухмыльнулся Тоха. – То есть, призрак Генки вернулся и решил отомстить, так, что ли?

— А что, — задумчиво сказал Руслан. – Ведь этот… маньяк, он же нигде никаких следов не оставил. И Рита, заметьте, на четвертом этаже жила. Да и пластиковые окна снаружи не откроешь – без шума, по крайней мере…

— Но ведь тогда он… он всех нас убьет! – выкрикнула Кристина и прижалась к матери.

— Допустим, не всех, — серьезно ответил ей Витек. – Были люди, которые его не трогали.

— Ага, например, ты, — зло сказала Наташа. – Потому что сам такой же лох, только сейчас осмелел!

— А что лично ты сделала Генке? – игнорируя подначку, спросил Витек.

Наташа сурово и гордо отвернулась.

— Ната, скажи, — присоединился я. – Это важно. Что-то было? Когда и где?

— Да, имеет смысл, — поразмыслив, сказал Тоха. – В привидения я лично не верю, но если есть какая-то связь между Генкой и… убийцей, то, возможно, мы можем понять, кому и где лучше не ходить в одиночку.

— Глупости какие вы говорите, — неуверенно сказала мама Кристины.

— В этом что-то есть, — медленно ответил кристинин отец.

Другие взрослые настороженно и выжидательно смотрели на нас.

Так Хеллоуин неожиданно превратился в коллективную исповедь. Каждому, в том числе и мне, и даже «лоху» Витьку. нашлось что сказать. Мы проучились с Генкой девять лет и за это время хотя бы раз каждый как-то его тронул. Со стороны девочек это были в основном ехидные и унизительные подколки, за исключением разве что молчаливой и тихой Гали, которая в младших классах несколько раз отлупила Чудика портфелем, да Сони, которая в пятом классе метелила вообще всех парней, пользуясь своим тогдашним преимуществом в росте. У пацанов же шансов на внезапную и мучительную смерть было куда больше.

— Знаете, — печально сказал Руслан, явно пытаясь в очередной раз разрядить обстановку. – А мне бы не хотелось умереть от руки непонятно кого только потому, что в третьем классе я отобрал в раздевалке у Генки Чудика фигурку Сейлор Мун.

— Ну вы даете, ребята, — покачал головой отец Кристины, выслушав наши сбивчивые признания. – Девять лет целая толпа травила одного, и хоть бы кто слово сказал! Вам не стыдно самим?

Мы все промолчали. Тринадцать старшеклассников, размалеванные и разодетые в странные наряды, сидели при свечах за столом, уставленным едой словно из фильма ужасов и пристально смотрели куда-то в свои тарелки. Колеблющееся пламя свечей искажало очертания наших лиц и отбрасывало причудливые тени на стены и пол. Казалось, что тени вдруг самостоятельно отрастили рога и когти.

— На вашем месте я хотя бы извинилась, — сказала мать Сони.

— Перед кем? – спросил я.

— Перед покойным Геной! Сегодня же день почитания умерших, насколько я понимаю. Вот и извинитесь.

Наше молчание стало еще тягостнее.

В общем, мы так и легли спать, ни перед каким Геной не извинившись. Кто знает, повлияло ли это на дальнейшие события…

Мы все проснулись от девчачьих криков. Кричали Соня и Галя. Еле-еле удалось их растолкать. Кое-как проснувшись, девчонки рассказали о кошмарах. Каждой снился Гена, который зловеще нашептывал им что-то. Пока успокаивали впечатлительных девиц, прошло порядочно времени.

А потом мама Кристины спохватилась, что нет дочки. И Наташа тоже пропала.

И сразу за этими событиями последовало два звонка из полиции. Родителей Кристины и родителей Наташи просили явиться на опознание. На опознание двух трупов девушек, которые, по словам патологоанатома, были мертвы уже больше двух суток.

Мать Наташи истошно завыла. Мать Кристины замерла, а потом упала на пол, схватившись за сердце. И сказала с жутким придыханием:

— Но ведь… Кристиночка вчера… меня обнимала! Кто тогда это был, если не она??? Кто???

Онемев, мы все, оставшиеся одноклассники, смотрели друг на друга. Если Наташа и Кристина погибли два дня назад, кто тогда был с нами все это время?

И кто тогда – те, кто окружает меня? Руслан? Тоха? Соня? Галя? Ахмед? Степа? Петя? Даша? Витек?

Мысли с бешеной скоростью проносились в голове одна за другой. Я вылетел из дома Кристины, на ходу обувшись и схватив куртку. Меня не остановили, все слишком были в шоке.

Я бежал. Мысли постепенно упорядочивались, ненужные отсеивались. Это Наташа подняла разговор о Генке. Это у Кристины мы собрались. А предложил собраться – Витек!

А вчера, в этот вечер признаний, Витек рассказал, как в первом классе, в самом начале сентября, когда еще никто никого не знал, они подружились с Генкой и тот повел показать новому другу свой тайник с детскими сокровищами. Это было в сквере у реки, за старым и нерабочим колесом обозрения. И там к ним привязались пьяные старшеклассники, начали издеваться над «мелкими», поломали генкины игрушки. И Витек, испугавшись, что его могут побить, начал поддакивать этим взрослым придуркам, и тоже прикалываться над Генкой. А на следующий день в школе, боясь, что Генка расскажет всем о том, что Витек дал слабину, Витек первый начал гнобить Генку. И мы, все остальные, его поддержали, даже не зная о причине этойтравли. И продолжали ее, даже. когда Витек ее пркратил и превратился в интеллигентного отличника-ботаника.

Мы втянулись, но забыли, с чего все началось.

Я шел все медленнее по мере того, как устаканивались мысли. Я уже знал, что найду в кустах за старым колесом обозрения.

И лежит оно там не первый день, кстати…

Я тупо стоял и смотрел на девственные в плане наличия трупа настоящего Витька кусты, когда знакомый голос за моей спиной сказал:

— Я перепрятал тело. Мне не хотелось, чтобы какой-нибудь алкаш нашел его раньше, чем нужно, знаешь ли.

Я обернулся не сразу. Но все-таки обернулся. Тот, кто стоял передо мной, выглядел точь-в-точь как Витек.

— Я сказал остальным, что догоню тебя, — не дожидаясь вопросов пояснил мой собеседник.

— Ты… Генка? – спросил я.

— Когда-то меня звали так, — не спеша ответил незнакомец.

— Что же с тобой случилось на самом деле? – неожиданно для себя спросил я.

Генка не ответил.

Мы стояли и смотрели друг другу в глаза. В этот напряженный момент мое восприятие мира обострилось. Боковым зрением я видел как голые ветки деревьев заслоняют ярко-синее утреннее небо. Морозный воздух первого дня ноября разрывает легкие своей кристальной свежестью. Его как будто не вдыхаешь, а пьешь, и каждый глоток вкуснее предыдущего…

— Ты намерен убить нас всех? – наконец спросил я. – Точнее, вы намерены? Вас же несколько, как я понимаю?

И зачем-то добавил:

— Я рад, что ты нашел себе… друзей.

— А ты предлагаешь альтернативу? – усмехнулся Генка. – Вы мне жизнь поломали, ублюдки. Из-за вас я стал таким, каким стал.

Этот Генка был словно старше того Чудика, которого я знал когда-то. Хоть я и видел перед собой своего ровесника Витька. Генка стал старше, сообразительнее, но не мудрее.

— Прости меня, — сказал я. – И остальных тоже. Если бы мы могли вернуться в прошлое, мы бы все изменили. Правда.

— Никто не может вернуться в прошлое! – окрысился Генка. – К сожалению, на нем строится настоящее…

Мне показалось, что он говорил о чем-то совсем своем, другом, не о школе.

— Ты убьешь меня? – спросил я прямо. – И других ребят из нашего класса тоже убьешь?

– От тебя зависит. — медленно сказал Генка после некоторого молчания.

— В смысле?

— Переубеди меня. Объясни мне, почему я должен оставить тебя и остальных в живых после того, что вы сделали.

— Гена, — успокаивающе, как мог, сказал я. – А что такого мы сделали? Меня вот тоже девочки подкалывают, бывает. А про драки между парнями я вообще молчу. Да ладно, — откровенничать так откровенничать! – ты не знаешь, что у меня с Танькой Волошиной было! Ну, обломала, подумаешь, не вешаться же из-за этого! И… не убивать людей.

— Не пойдет, — перебил Генка. – Найди другие слова. Клянусь именем того, кто похитил меня, я отпущу тебя и других, кто мучил и унижал меня девять лет моей жизни, и не буду чинить вам препятствий, если сейчас ты найдешь слова, которые облегчат страдания моей души и изменят в лучшую сторону мое отношение к миру!

Я мало что понял из его слов, кроме одного – это почему-то важно для Генки.

— У тебя есть пять минут, — сообщил Генка. – Ну ладно, десять. Вы испортили мне жизнь. Витек начал, а вы поддержали. Гнобили-то меня, и мне пофиг, что вам там кажется насчет этого. Переубеди меня. Объясни, что я неправ, и жизнь прекрасна. Ну же?

Я смотрел на него и не знал, что ответить. Пока не знал.

Но я придумаю. Правда. Не ради себя – ради тех, кто еще жив.

У меня ведь еще есть целых… девять минут.

…Какой все-таки чистый воздух…