Сегодня последний день октября. Говорят, что сегодня самая разная нечисть приходит в наш мир и веселиться среди людей. Это не так. Они все время среди нас.

Я сегодня останусь дома, не буду звать никого и не стану зажигать праздничных тыквенных фонариков. Но все равно у меня сегодня будут гости. Для них мой дом сияет как чертово колесо в парке развлечений и благоухает заманчивее, чем ресторанная кухня для голодающего. Они придут для того чтобы…

Стук.

Это не гости. Мои гости не станут стучать. Чтож, у этого вечера есть свои правила. Дети на моем пороге жаждут угощения, и не стоит им в этом отказывать. Выйдя в гостиную, я увидел первого из своих посетителей. Мерзкая тварь ухватилась пальцами ног за перила второго этажа и раскачивалась на своих конечностях как на качелях. Уши как листья лопуха, рот, полный острых иголок зубов и злобный взгляд. Вот такие ко мне сегодня пожалуют создания. Я прошел сквозь уродца. Я могу видеть их, и они могут менять реальность, но в самой реальности их словно бы нет.

Ну что же, открываю дверь, кто там у нас. Крошка Дракула, привидение и маньяк в хоккейной маске. Они вопят свою заветную фразу, получают конфеты, и радостно толкаясь, отправляются к следующему порогу. А я не отрываясь смотрю им в след. Ему. Ребенку в костюме маньяка. Он точь в точь как тот. Тот, с которого все началось семь лет назад.

***

Семь лет назад я служил в полицейском участке. У нас был один из самых спокойных районов в городе, так что мы разленились, и были совершенно не готовы, когда у нас завелся потрошитель. Он выбирал жертв без какой бы то ни было системы, вскрывал их и оставлял труп вместе с орудием убийства где-нибудь на видном месте. Орудия он делал сам. Мачете из цельного листа стали, разделочный крюк из ступени пожарной лестницы… Складывалось ощущение, что парень хочет попробовать все острые железяки самого жуткого вида, которые когда-либо показывали в кино. Однако слишком умен он не был, да и осторожен тоже. За неделю до конца октября мы нашли его логово. Это бы огромный заброшенный склад. Выследили его мы с моим напарником. Долго не решались предпринять что-нибудь, кроме как вызвать подмогу. Но потом все-таки собрали в кулак волю и отправились внутрь. На складе было темно и промозгло. Непонятно, как вообще можно жить в такой дыре. Мы с Майклом шли по узкому коридору из деревянных ящиков, высвечивая темные углы фонариками.

Этот парень появился словно из ниоткуда. Просто вырос у нас за спинами. Здоровенный бык, ростом почти в три ярда. Он просто поднял Майка в воздух и разбил им один из ящиков. Я замер от ужаса, не в силах даже пошевелиться. Он взмахнул своим топором – самодельным и цельнометаллическим, как и все остальное его оружие, я такой и поднять, наверное, не смог бы, и отшвырнул меня прочь. Он ударил обухом, так что только выбил из меня дух, но не покалечил. А вот Майка он принялся рубить по-настоящему. Я слушал,как вопил Майки, но не мог даже пошевелиться. Именно в этот момент сверху посыпались стекла, и на склад ворвалась та самая подмога, которую мы так и не дождались. Наверное, десяток прекрасно экипированных тренированных бойцов. У потрошителя ушло около десяти минут, чтобы превратить их всех в фарш. Примерно по минуте на человека. И все это время из-под его маски не донеслось ни звука. Я просто лежал и смотрел на эту картину, пока он не закончил. И тогда он повернулся ко мне. Он шел не спеша, словно на прогулке, а я отползал от него спиной вперед. Отползал, пока не уперся в стену. Потрошитель подошел ко мне и замер. Не знаю, что он в это время думал. Может любовался моим ужасом, может красовался. А может и не думал вовсе. До этого момента он действовал просто как машина, и может быть теперь просто следовал законам жанра. Но вот он замахнулся. Ему хватило бы одного удара, чтобы обезглавить меня, но он не шевелился. Я ждал, когда все кончится, в ужасе глядя на него, но вдруг заметил, как зависли в воздухе капельки крови, сорвавшиеся с лезвия его топора. Время не двигалось. Но и я не мог двигаться. И тогда я услышал голос.

— Ты хочешь жить? – Спросил он меня, — конечно хочешь. Вот только что готов отдать за жизнь? И что мне интересно будет? Ведь жизнь для вас людей ценней всего на свете. По крайней мере, если речь идет о вашей жизни. А вот чужую. Ей цена – монета, которой брезгует и нищий на базаре. Как кажется тебе, удачна сделка? Вещь что всего дороже, за ту подарена, что ценность не имеет вовсе? За жизнь свою, ты год и день спустя иной меня одаришь. Ты согласен?

Наконец я понял, кто говорит со мной. Мужчина неопределенных лет, но скорее молодой, с немного кукольным лицом, в просторной рубахе с кружевными воланами сидел на корточках поверх одного из ящиков и выжидающе смотрел на меня. Конечно, я согласился. Тогда я не мог думать ни о чем, кроме как о своем спасении.

— Что ж, коли так, то встань, уйди с удара смерти.

Я встал, да, все вокруг оставалось замершим, а я мог двигаться. Как завороженный я подошел к своему спасителю. Он расхохотался, и я увидел, насколько он на самом деле непохож на человека. Лицо его было словно страшной маской. «Глупец» — было последним, что я услышал от него в тот день.

Не знаю, сколько времени я простоял там, но когда обернулся, потрошитель валялся на полу и от него поднималась струйка дыма. Потом я узнал, что в том месте, где я сидел, проходил кабель под высоким напряжением. Маньяк перерубил его и изжарился на месте. Его подвела любовь к орудиям, сделанным целиком из металла.

Мы так и не узнали, кем он был. Зубная карта его нигде не значилась, отпечатки сгорели, когда он сыграл в предохранитель. Не было на нем и лица. Вернее, было, конечно, но он прятал лицо за маской, наподобие хоккейной. Аее отрывать пришлось вместе с кожей. Однако дело мы закрыли, и я считал, что все осталось позади. Видение с хохочущим франтом я списал на галлюцинации и даже пару раз сходил по этому поводу к психоаналитику. В остальном же все было просто прекрасно. Меня считали героем, повысили зарплату, дали медальку. И кроме того, у меня появилась девушка.

***

Девушка. Это было очень давно. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что это было в прошлой жизни. Теперь в моей жизни остались только пиво и воскресные бейсбольные матчи. Никаких больше радостей. Кстати о пиве.

ТВАРИ!! Войдя на кухню, я увидел еще одного из этих уродов, сосавшего мое пиво. На самом деле они не едят и не пьют, по крайней мере, никогда не делали этого при мне. Тем не менее, когда они облапаюткакую-то вещь из этого уходит что-то… не знаю… важное что-то уходит. Остается только мерзость. Хотя некоторые и мерзости не оставляет. Я даже не сразу заметил второго. Тот, который ограбил мой холодильник, напоминал павиана в кожаной куртке. Второй же был совсем другой типа. Весь в черном, одет с иголочки, на голове блестящий цилиндр, а лицо как будто нашел на помойке. Такие как раз охочи до плесневелого хлеба да прокисшего пива. Он откупоривает бутылку, переливает ее содержимое в миску и садится над ней. По кухне расходятся волны довольно мерзкого запаха. Я ухожу обратно в гостиную. Да, гостей прибыло, их с каждым годом становится все больше и больше.

Стук. Опять детишки. Открываю дверь. За ней чертенок, еще одно приведение и довольно взрослая девушка с перерезанным горлом, в одежде залитой кровью. Детишки получают свою порцию угощения, а я остаюсь наедине с воспоминаниями.

***

У меня была девушка. Она была просто сказочно красива. И она была необыкновенной. Приятели говорили, что она с придурью, но я был совершенно очарован ее выходками. Конечно, глупо гулять целый день по городу босиком или идти за бездомным псом, потому что он может привести нас к секрету, но я был счастлив составить ей компанию в таких штуках. Вот только наши отношения были сугубо платоническими. Не то чтобы это мешало, даже, пожалуй, наоборот, от этого все становилось каким-то еще более воздушным и сказочным. Но когда она сказала, что хочет провести со мной ночь, я обрадовался просто несказанно.

Была одна небольшая проблема, я в то время снимал комнату, и за стенкой у меня жила совершенно истеричная старуха. Она устраивала сцены практически из-за всего. Обычно нас с Энди это забавляло, но испортить такой вечер из-за отсутствующих мозгов старой кошелки мне совсем не хотелось. Встретиться у Энди мы тоже не могли. Тогда я даже не задавался вопросом почему, мне достаточно было ее слов. Поэтому мы решили встретиться в дешевом мотеле на окраине города. Вернее, так решила Энди, а я согласился. Ее забавляло, что мы будем прятаться от всех как два замужних любовника.

Шел конец октября, на улице было довольно мерзко, и мы отгородились от всего мира стенами с пошлыми обоями. У нас была походная горелка, на которой мы готовили теплое вино со специями, вся комната была уставлена этими маленькими свечечками, а в воздухе музыка сплеталась с какими-то восточными благовониями. Я никогда не считал себя излишне чувствительным, но эта атмосфера затронула что-то у меня в душе. Я был счастлив. И самая лучшая девушка на свете собиралась стать моей.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой, не так ли? Да, черт побери, именно так.

Энди, на которой была одна рубашка, подошла ко мне пряча что-то за спиной. Она попросила меня закрыть глаза. Я так и сделал, но за секунду до этого из двери ванной вышел тот самый франт. Тот, который сидел на ящике и который остановил для меня время один год и один день назад.

Я не сразу осознал, что вижу его, а потому сначала и правда закрыл глаза, но тут же распахнул их. И очень вовремя. Я отпрянул, а Энди воткнула мне в плечо нож, который до того прятала за спиной. В плечо, а не в шею, как собиралась изначально. Понятное дело, я взвыл и отбросил ее. Оказалось, эта тварь рассовала ножи во всей комнате. Я не мог нарадоваться тому, как она украсила комнату, а оказывается, она прятала везде орудия убийства. Моего убийства. И она не собиралась молчать. Она в деталях рассказывала, за что я должен умереть. Оказывается, Джо – тот самый потрошитель в маске, был ее родным братом. Они росли в какой-то общине фанатичных рэднеков, оба приехали в наш город попытать счастье, но ее братцу больше нравилось испытывать судьбу другим способом. Энди, видите ли, любила его, и сегодня расквитается со мной за его смерть. Девчонка оказалась чертовски быстрой и скоро у меня по всему телу были порезы. В какой-то момент я тоже нащупал рукоятку ножа и просто отмахнулся от нее. Очень удачно отмахнулся – ее горло раскрылось как второй рот и меня окатило кровью.

О франте я вспомнил только когда он забрал нож из моей руки. Это был изящный кортик, явно не из тех, что принесла с собой Энди.

— Ну что же, в срок ты оплатил свой долг, но, и как видишь, тут же начал новый. Все в силе договор, и за спасение свое ты вновь заплатишь год и день спустя. За жизнь беру я жизнь. До встречи.

Каждое его слово я помню так, словно слышал его минуту назад. Наверное, это еще какое-то его волшебство. Я понимал, что если я скрою смерть Энди, то ее вряд ли хватятся. Но тогда я просто не мог так поступить. Я составил рапорт. Конечно, полицейский, убивший собственную девушку – не слишком частое событие. За меня взялись парни из отдела внутренних расследований. Этим шакалам платят премии за каждого посаженного копа, так что они стали носом землю рыть, но правда была на моей стороне, и я знал, что рано или поздно меня оставят. Так и произошло бы, если бы не мой шеф. Я уже говорил, что у нас был очень спокойный район, и боссом у нас был бесхребетный толстяк. Он был прекрасным администратором, но ни на йоту не был полицейским. Я не знаю, как ему удалось получить свое место.

***

Уродов в моем доме становится все больше. На второй год этот хлыщ привел с собой только одну девицу, а сейчас их уже полдюжины, и я уверен, будут еще. Но нынче твари не довольны представлением. Они приходят сюда, чтобы выедать мои страдания. Мою боль, которую вызывают воспоминания. Но сегодня им придется поголодать. Я уже слишком устал. Семь лет – долгий срок, и есть пределы человеческих сил. Все перегорело у меня внутри и теперь воспоминания – просто картинки. Я просматриваю их и вновь убираю в дальний угол своего захламленного чердака.

Да, дорогие гости не довольны. Но все-таки не расходятся. Должно быть, сегодня они припасли мне что-то особенное. Чтож, посмотрим. Опять стук.

За дверью какой-то марсианин, скелет и зомби-полицейский. Похоже, сегодня мне собираются устроить калейдоскоп воспоминаний.

***

Мой бос был бесхребетным слабаком, но сам себя считал гениальным детективом. Он влезал в каждое второе дело, достававшееся нам, и превращал самое простое задание в театр абсурда. А затем похвалялся, как удачно он все устроил. Нет, мы не жаловались, идиот в кресле начальника далеко не самое худшее, что может случиться, и терять место в таком спокойном районе не хотел никто.

Но когда ребята из внутренних расследований обломали об меня зубы, они взялись за него. Они просиживали в его кабинете целыми днями, рылись в отчетах. Не знаю уж, что они там ему наплели, но Джефферсон возомнил себя Диком Трейси, и решил самостоятельно разобраться с их проблемой. Вывести меня на чистую воду, чтобы эти ушлепки убрались из его участка. Они ведь терзали его уже почти целый год.

В тот день я уже ждал, что же произойдет. Теперь я не сбрасывал со счетов парня из другой реальности и точно знал, когда заканчивается срок в год и один день. Я специально взял отгул на этот день, весь год не заводил ни с кем близких отношений. Я не хотел отдавать свой долг. И я боялся остаться в одиночестве. Поэтому когда Джефферсон заявился ко мне в квартиру, я был очень рад. Хотя и напуган тоже. Как раз, когда я шел открывать дверь, я увидел их у себя в гостиной. Тот самый хлыщ, и девица ему под стать. Такая же идеальная и такая же ненастоящая. У нее было такое лицо, словно ее парень обещал отвести ее на какой-нибудь заунывный фильм про секс, который любят подобные дамочки, а сам затащил на чемпионат по американскому футболу. Я не слышал, о чем они говорили, а они не обращали никакого внимания на меня. Именно поэтому я был чертовски напуган. И Джефферсон, должно быть, принял это на свой счет. Конечно же, он не видел этих двоих, и сразу взял быка за рога. Он талдычил мне, что все знает, и лучше мне сознаться самому, говорил какими-то полунамеками, и было прекрасно понятно, что у него ничего нет. Я сказал ему это в лицо, и велел выметаться из моего дома. Конечно, это прозвучало не очень хорошо, в конце концов, он был моим боссом. Да и то, как я сказал это можно было понять, словно я действительно виновен, но уверен, что меня не поймают. Но я был на взводе, и Джефферсон реально достал меня. Однако, как оказалось, в этот раз он не собирался отступать. Он вытащил пистолет и направил его на меня. Не знаю, что он собирался делать, уж точно не стрелять, но тут к его уху наклонился этот… Это существо, которое забирало жизни моими руками. Я понял, что сейчас произойдет, шагнул к Джефферсону и схватился за пистолет. Не знаю как именно все произошло. Скорее всего, я поднял его пистолет, он выстрелил, а пуля срикошетила обратно в него. Да, да, я сам прекрасно понимаю, как нелепо это звучит. Современные дома, я к тому времени уже переехал в этот дом, делаются чуть ли не из картона, пуле было не от чего срикошетить, да и не так пуля должна была полететь. Я знаю только, что я стоял над телом своего начальника, а на моем диване два похожих на людей существа занимались… не знаю, будь они людьми, я сказал бы, что они занимались любовью. Но те касания, которыми они ласкали друг друга, то как они заплетались, это скорее напоминало фильм из жизни насекомых или рептилий, снятый обдолбавшимся кислотой фриком. Потом я вспоминал лицо той женщины, когда наш разговор дошел до максимального накала. Именно тогда я понял, что они сидят на наших эмоциях, как наркоманы на игле.

Франт объявил мне, что за мной новый долг, который он взыщет через год и один день, а у меня даже не нашлось сил послать его ко всем чертям. Расписываться в непредумышленном убийстве шефа я не собирался. Учитывая ситуацию, меня бы точно засадили. А полицейский, попавший за решетку – это как красная тряпка для всех тех быков, что отбывают срок. Последнее время Джефферсон часто закладывал за воротник, да и сегодня, разговаривая со мной, он неплохо приложился к стакану. Так что я вывез его на безлюдный участок дороги, разогнался и врезался в дерево. Обставить все так чтобы это выглядело правдоподобно, было очень не просто, но я прекрасно знал, как работают эксперты. Не то, что эти идиоты, насмотревшиеся «Места преступления» и уверенные, что могут обвести полицию вокруг пальца. На самом деле в «CSI» специально делают множество ошибок, чтобы преступники, считающие себя слишком умными, преподносили нам себя прямо на золотом подносе.

Так или иначе, скоро начало казаться, что Джефферсон слишком крепко обнял в этот вечер бутылку и разбился насмерть. Смятая крыша раздробила ему голову, так что найти след от пули было невозможно, а ливень смыл все ненужные следы. Единственное, в чем я пошел на риск, так это в том, что устроил аварию недалеко от своего дома. Но это было необходимо. Кто-нибудь наверняка знал, куда он поехал, и именно этой версии им и следовало придерживаться.

Мне повезло и в этот раз. Никто не смог ничего доказать. Из полиции меня все-таки выперли, но я выхлопотал себе неплохую пенсию. История с потрошителем и его безумной сестренкой в этом играла на меня. Энди… Я все еще любил ее несмотря ни на что…

На похоронах ко мне подошла жена Джефферсона. Я произнес полагающиеся в таком случае слова, но она пропустила их мимо ушей.

— Знаешь,- сказала она,- а ведь в тот вечер он ехал к тебе.

Я ожидал чего-то подобного, так что она не застала меня врасплох. Не помню уж, что я ей ответил, наверняка какую-то дежурную фразу. Но вот ее взгляд. Он мне очень сильно не понравился.

***

Ну вот, теперь мой дом вполне напоминает приют какой-нибудь студенческой тусовки. Разве что, я почти не слышу их шума, они продолжают оставаться немного не здесь. О, а вот и мой благодетель. Мой спаситель, чтоб ему сгнить заживо. Конечно, он не пропускает своих представлений. На меня ноль внимания, словно меня и нет. Болтает с еще одним уродом под стать себе. Я знаю эти взгляды, которые они друг другу кидают. Ведут непринужденную беседу, как лучшие друзья, а сами были бы рады запихать второго в блендер и перемолоть, на маленькой скорости. Чтобы насладиться последними минутами врага. Да, они враги. Как я понимаю, тот, с которым я заключил договор – что-то наподобие мафиози в их обществе. А второй – вроде законника. Вот только ждать мне от него чего-то хорошего бессмысленно. Я впервые увидел его через три года после потрошителя. Как же я радовался, когда они появились. Думал, все закончилось. Теперь он тоже не пропускает ни одного представления с моим участием.

О, опять детишки. Кто тут у нас? Годзила в сопровождении человека в черном? Да, так оно и было.

***

Пенсия и правда была неплохая, но мне все-таки не хватало. Так что я устроился водителем холодильника, который развозил мясные туши в рестораны. Работа не пыльная и за хорошие деньги. Меня все устраивало.

Вот только таких как я мясовозов в компании было всего ничего. И в день, когда кошмар должен был случиться опять, мне не удалось взять отгул. Да я и понимал, что это все равно бесполезно. Не то чтобы я смирился, но ждал того, что должно случиться с каким-то тупым безразличием. По правде говоря, я не совсем верил, что это случиться вновь. Во-первых, Джефферсона я не убивал, а хлыщ не спасал меня. А во-вторых, теперь меня было не за что зацепить. Ни друзей, ни родных. А если случится убить какого-то бродягу… Ну чтож, похоже, на это я был уже готов.

В тот день я ехал по своему маршруту, и все шло своим чередом. В одной из забегаловок в сейфе управляющего не оказалось достаточно наличности, чтобы расплатиться за товар, и меня отправили к кассе. Девица рассчиталась со мной, и все было в порядке. Но в зале я увидел жену Джефферсона. Она сидела за столиком с одним из тех парней из внутренних расследований. Я вспомнил ее слова и особенно ее взгляд. И страх опять накатил на меня. Мне никак нельзя было за решетку, а она сейчас выложит этому подонку про меня все. И уж тогда он с меня не слезет. Я отогнал холодильник и вернулся к этому заведению. Ждать пришлось недолго. Они вышли вместе. Парень поймал такси и усадил жену моего бывшего босса внутрь, а сам пошел вверх по улице пешком. Что-то в этой сцене показалось мне не правильным, но в тот момент я мог думать только о том, что надо заставить его замолчать. Я пошел за ним.

На другой стороне улицы я увидел здоровенного бугая с кожей синего цвета, одетого в кожаный доспех, какой обычно рисуют в книжках со сказками на разных бандитах.На шее у него сидела девица, напоминающая кошку. И это была не единственная странная парочка. Уже тогда мне стоило просто развернуться и уйти, но я продолжал следовать за клещем, который мог засадить меня. Как мы оказались в том тупике, я помню не очень хорошо. Он уже стоял ко мне лицом и что-то говорил. Что-то о том, что он заметил меня уже давно, и если я собираюсь его ограбить, то не на того напал. Должно быть, он понимал, что мне от него надо и не хотел показывать, что узнал меня. Надеялся, что я поверю и оставлю его в покое. Но меня это не устраивало. Я достал из-под куртки разделочный нож, который захватил из своего холодильника. Он поднял с земли биту с гвоздями. Не слишком часто такие вещи просто так валяются на земле. Но мне в тот момент было не до удивления. Вернее, я удивлялся не этому. Стены, заборы, мусорные бачки – все было усеяно этими существами. Они вопили, трясли руками, хохотали. Только теперь я понял, что оказался у них на арене. Я решил отступить, и уже хотел крикнуть им это, но мой противник, судя по всему, не видел их. Он бросился на меня, и я не успел среагировать. Левый бок моей куртки превратился в клочья, и ребра начали неприятно саднить. Он наседал на меня, размахивая своей дубиной. Я только отходил и защищался. Его лицо говорило, что ему нравится происходящее. Он собирался убить меня, и, наверное, был мне даже благодарен, что я дал ему такую возможность. Но сдаваться я не собирался. Я принял его дубину на лезвие ножа, помогая себе второй рукой удержать удар. Клинок вошел в дерево биты на добрых полдюйма. Я резко рванул на себя его оружие. Конечно, он не отпустил, но сделал шаг вперед, и я заехал ему локтем в нос. Он отшатнулся, выпустив свое оружие. Увы, мой нож засел глубоко и теперь тоже был бесполезен. Я бросил его, и мы сошлись на кулаках. Как выясняли отношения мужики до нас, и как будут выяснять после. Вот только мы собирались не просто разобраться.

Мы дрались довольно долго, и я уже начал выбиваться из сил, когда со всех сторон вдруг зазвучали трубы. Прямо между нами оказался рыцарь на белом коне. Должно быть, мой противник тоже его видел, поскольку он остановился и даже попытался говорить с рыцарем. Однако тот не обращал на нас внимания. Он снял шлем, и мне показалось, что существа прекраснее я не видел никогда в жизни. Сходу определить его пол я бы не взялся, но от него исходила такая… чистота. Он заявил, что происходящее противозаконно, и не может продолжаться. К тому времени я уже был готов прекратить этот нелепый бой, и потому слушал его как самого доброго вестника.

К приехавшему рыцарю спустился все тот же знакомый мне хлыщ. В этот раз он тоже был в доспехах и при шпаге. Он заявил, что взимает свой долг, поскольку именно сегодня подошел тому срок. Затем они долго препирались, но я их уже не слышал. Я просто сидел в луже холодной октябрьской грязи и ждал, когда же все закончится. Вот только не оправдались мои ожидания. Рыцарь во всеуслышание заявил, что признает легитимность происходящего, и поднялся на «трибуну» вместе с моим «нанимателем». Я уже хотел сказать тому второму парню, что с меня хватит, и пора бы нам разойтись отсюда своими дорогами, но тут он бросился на меня, и в руке у него был нож.Моя рука сама собой сжалась на знакомой уже рукоятке и на несколько секунд мы оказались с моим противником глаза к глазам. А потом он начал оседать. Он напоролся на кортик, который оказался у меня в руке.

Когда я пришел в себя, тварей вокруг уже не было, как и ножей в наших руках. Был только я, труп у моих ног и разделочный нож валяющийся поодаль. Помню, как я вышел из переулка, подогнал холодильник и загрузил в него тело офицера из отдела внутренних расследований. Затем я отвез его к строящейся высотке, протащил на площадку и кинул в еще не застывший цемент фундамента. Решение совершенно бредовое, готовое развалиться из-за тысячи разных мелочей, но оно оказалось эффективным. Пропажу офицера никак не привязали ко мне. Значительно позже я узнал, что жена Джефферсона и не думала стучать на меня. Просто этот подонок начал подкатывать к ней после смерти мужа. Сначала вроде как чтобы помочь вдове товарища, потом уже как старый знакомый. Почти год он сидел в кабинете ее мужа, а теперь собирался влезть и в его постель.

Но этого сделать он так и не успел.

***

Я чувствую себя нердом, закатившим вечеринку в своем доме, на которую собралось пол школы. Футболисты флиртуют с чирлидершами, а до меня никому нет дела. Только вместо школьников в моем доме полно воображаемых друзей какого-нибудь маньяка шизофреника. Вот сквозь меня прошла затянутая в проклепанный латекс девица с ярко-алыми губами. Если бы не рога в центре лба и ноги, заканчивающиеся копытами, она пришлась бы к месту на сходке любителей погорячее.

Я много раз думал, кем же являются мой наниматель и его приятели. Сначала у меня даже не возникало подобных вопросов. Сами подумайте, могущественное существо заключает с тобой контракт, творит всякое колдунство, чтобы все вокруг случилось так, как оно хочет, а тебе в результате приходится дорого заплатить за совершенное. Конечно же, я считал их демонами. И после выступления на их гребанной арене у меня начался безумный религиозный бум. Я помогал сразу нескольким церковным общинам, каждое воскресенье посещал службу, жил в соответствии с наставлениями пастора. Вот только с исповедью у меня были проблемы. Я не мог рассказать священнику про то, что сотворил, про то, что совершаю каждый год с приближением Хэллоуина. Впрочем, пастор и не настаивал. Он уже знал, что я служил в полиции и как-то сказал, что уже видел подобных людей. Мол, страж общества сотворил нечто, что теперь гнетет его. Он сказал, что то что я чувствую, доказывает, что я хороший человек. Он считал, что я застрелил преступника или пару, и теперь корю себя за это. И еще он предложил… А вот и новая порция детей за новой порцией конфет. Ну конечно, спайдермен, пинхед, кто-то, чьего названия я не знаю и охотник на ведьм. Нет, пастор не одевался в нелепый костюм, но суть передана верно.

***

Он сказал, что я могу обратиться к нему всегда, если решу, что готов поделиться своей болью. И тут меня прорвало. Приближался этот день, и я был весь на нервах. Я кричал ему, что я проклят, что служу марионеткой слуг дьявола, потом я плакал и снова кричал. Пастор не перебивал меня, просто стоял с мрачным лицом и слушал. Когда же я потребовал, чтобы он сказал, наконец, хоть что-нибудь, пастор перекрестил меня и пробормотал что-то на латыни. Потом развернулся и пошел вглубь храма. Я подумал, что оскорбил его своим богохульством, но у меня не было слов, которые могли бы исправить ситуацию.

Я вернулся домой, закупил еды, которой хватило бы, наверное, на месяц и не собирался никуда не выходить из дому. В фильмах про хороших оборотней часто показывают, как они приковывают себя, чтобы не наворотить дел, и я решил еще раз последовать этой тактике. Так что я просто валялся на диване, смотрел какой-то ситком и потягивал пиво, когда рядом со мной плюхнулось одно из этих созданий. Оно принялось жрать мои чипсы и глупо похихикивать, глядя в экран. Я просто сказал ему убираться, потому что у сегодня представления не будет. Оно едва обратило на меня внимание, и продолжало заниматься тем же, что делало до этого. Тогда я вышел из себя, вскочил и попытался схватить его. Именно тогда я узнал, что они не материальны. А еще я увидел, что весь мой дом заполнен этими существами. Такое было впервые. Конечно, в переулке их тоже было много, но здесь же мой дом! Что они позволяют себе!!

Я видел, как они потрошат мои запасы и отрываются у меня на заднем дворе, и при этом ничего не слышал. Я видел, как шевелятся их губы, но не слышал голосов. Тогда та первая тварь коснулась моей руки и мерзким голоском произнесла: «Сейчас начнется». Я не сразу догнал смысл этих слов, как и то, что бесплотная и беззвучная секундой ранее тварь только что оказалась вполне материальной и способной к разговору. Времени подумать об этом судьба мне не дала. В дверь позвонили. Я прекрасно понимал, что это значит. Все эти ублюдки здесь, и кто-то пришел в мой дом. Конечно, они собрались в очередной раз поглазеть, как два человека будут убивать друг друга им на потеху. И я не собирался позволить им этого. Громко и недвусмысленно я потребовал, чтобы тот, кто стоит под моей дверью убирался ко всем чертям. Из-за двери ответил пастор. Он укорил меня за подобные слова и попросил разрешения войти. Я понимал, что тот, кто пришел сюда поучаствовать в дьявольском представлении, вряд ли уйдет просто так, и был готов выдать ему такую брань, которую Америка не слышала с той поры, как сюда наезжали викинги. Но все слова застряли у меня в глотке, я не мог сказать их пастору. Я стал просить его, чтобы он ушел, но пастор был очень настойчив. Тогда я решил просто игнорировать его, ушел в комнату, сделал звук погромче и уставился в экран.

— Так вот как ты живешь, — сказал он у меня из-за спины через несколько минут.

— Святой отец, как вы вошли?

— Замок щелкнул, дверь открылась и я вошел.

— Вам надо немедленно уйти отсюда сейчас здесь…

— Нет. Я знаю, что ты считаешь, что сегодня здесь не безопасно, ты сам говорил, что в этот день тебя снедают демоны. И именно потому я здесь. Я ведь священник, помнишь? Бороться с нечистым мой долг.

— Так… Вы хотите провести экзорцизм, — я увидел, что святому отцу захотелось улыбнуться, но он сдержался.

— Нет, для экзорцизма нужна санкция из Ватикана, а там вопросы не решаются быстро. Я просто буду здесь с тобой, и мы будем молиться. Поверь, нет средства более действенного, чем молитва.

Я очень хотел ему поверить. И я был готов поверить. В конце концов, он ведь и правда слуга господа, и должен разбираться в таких вещах. Я увидел, что невидимые гости окружили нас плотным кольцом. Было ясно видно, что они напряжены. И я поверил, что это и правда выход. Обведя их всех торжествующим взглядом, я выключил телевизор и мы с пастором встали на колени друг перед другом.Он окропил меня из бутылочки, которую принес с собой. Мы оба стаи молиться. Вернее, он принялся. Стыдно сказать, но несмотря на почти год, проведенный в компании верующих, я так и не выучил ни одной молитвы, так что сначала пытался воспроизвести по памяти то, что зачитывал каждое воскресенье на службе, а потом и вовсе сбился на что-то вроде «Боже, молю тебя, пусть все это перестанет». Пастор напротив меня выпевал что-то на латыни. Однако когда я начал прислушиваться, то понял, что могу разобрать смысл его слов. И мне это очень не понравилось. Он стоял прямо у меня в гостиной и отдавал мою душу Сатане. Я осмотрелся по сторонам. Собравшиеся в моем доме сжали круг и теперь на их лицах ясно читалось предвкушение.

Как я мог быть так слеп, под видом священника в мой дом вошел чертов сатанист. Я вскочил на ноги, и он поднял голову. Его глаза горели адским пламенем, а выступившие на лбу вены сложились в перевернутую пятиконечную звезду. Теперь его голос не напоминал человеческий. Ублюдок приказал мне смириться и позволить закончить его работу. Конечно, я не собирался этого делать. Я кинулся на него и принялся душить. Поначалу он даже почти не сопротивлялся, но когда понял, что я не собираюсь шутить, стал бороться за свою жизнь. Святой отец оказался неплохим борцом, но все же, я еще не забыл свою подготовку в полиции, так что преимущество явно было на моей стороне. По крайней мере, до того момента, как ему удалось дотянуться до библии, которую он принес с собой. Это была отнюдь не крохотная карманная книжица. Скорее эта книга походила на здоровенную энциклопедию. Он ухватил ее обеими руками и двинул мне по голове. Это не смогло бы меня вырубить, но я все-таки отпрянул, и святой отец этим воспользовался. Он оттолкнул меня обоими ногами и я отлетел в другой конец комнаты. Когда я снова был на ногах, святоша уже выскочил на улицу. Я рванул за ним. Была уже глубокая ночь, так что никто не видел нашей погони. Я бежал впереди клина хохочущих и улюлюкающих демонов, а впереди несся их слуга. Я нагнал его на мосту.

Дальше я помню, как он висит над водой, цепляясь за мою руку. В следующий момент он уже падает вниз. Вернувшись домой, я просмотрел его святое писание. Там не было ни намека на поклонение Сатане. И когда мы были на мосту, у него уже не было ни огненных глаз ни пентакля на лбу. Я понимал, что меня опять обвели вокруг пальца, и понимал также, что теперь это никогда не закончится.

***

Как ни странно, это убийство тоже сошло мне с рук. Полиция даже не приезжала ко мне. Наверное, это тоже было делом рук этих тварей. Вряд ли им хотелось потерять столь забавную зверушку. Хотя, похоже, зверушка перестала забавлять их. Каждый раз, когда я открываю дверь, я чувствую, как они напрягаются, ожидая представления. Они хотят видеть, как прошлое мучает меня. Хрен им. Мне уже просто все равно. Так же все равно как было в прошлом году.

Хо-хо, вместо детишек ко мне постучался бездомный. Тонко. Ну что же, угощу и его конфетками. Бери, бери. А теперь проваливай, иначе дождешься совсем другого угощения.

***

После случая со святым отцом я много раз пытался покончить с собой. Но они не дали мне. Я не сомневаюсь, что это их вина. Когда самая лучшая альпинистская веревка рвется, словно гнилой шнурок, а ни один узел на ней не держится, когда свет отрубается именно в тот момент, когда я собираюсь принять ванну в компании тостера, а прыжок под поезд заканчивается парой ушибов, уже не очень верится в случайности. После всех этих неудач я просто запил. Тот день я помню довольно смутно. Я помню, что решил просто пойти и убить какого-нибудь мерзавца, чтобы от моего проклятия была какая-то польза. Помню, как я накачался дешевым виски и отправился в нижний район. Я знал, что туда не ездят даже полицейские, но мне терять было нечего. И я не помню, что именно произошло. Помню только, что очнулся я в какой-то вонючей дыре, где у печки грелась куча драной одежды. Этой кучей оказался Эшли, а я оказался в месте, которое он называл домом. Он был ирландцем, бомжом, алкоголиком. И он тоже видел тех тварей, что преследовали меня. Он называл их фэйри и очень много рассказал мне о них. Конечно, пользы эти знания мне не принесли, все способы отделаться от них, которые Эшли предложил, попахивали совсем уж детскими сказочками. Например, стоило найти короля, и если исполнить задачу, которую тот на меня возложить, то мой договор с хлыщем может быть расторгнут. А еще Эшли говорил, что разговаривает с канализационной плесенью.

Я не стал ничего предпринимать. И даже не только потому, что не верил ему. Я просто смирился. В конце концов, очнулся я с разрезанной рукой, а рядом со мной лежал окровавленный нож. И Эшли сказал, что я грохнул какого-то барыгу. Так почему бы и нет? Буду как сраный Бэтмен.

Что это?

***

Опять стук. Сегодня каждая группа детишек напоминала мне про кого-то. И теперь жертвы кончились. Должно быть сейчас за дверью стоит моя судьба. То чего так ожидают собравшиеся. Не будем заставлять публику ждать.

Но нет, это не родственник замученной мною жертвы, не рыжий бездомный безумеци не полицейский. Опять детишки. Выводок серых марсиан и… интересно, кого он думает что изображает. Конечно, он не узнал в старом обрюзгшем детине, отсыпавшим им очередную порцию конфет того, кого его костюм копирует. Но я не ошибся. Последним в этой компании был паренек, наряженный мной. Тем мной, который еще не знал о существовании мясника, волшебных фей, того парня из внутренних расследований. Того, который собирался просто прожить свою скучную обычную жизнь. Я вернулся в комнату. Твари выглядели очень торжественно. Особенно хлыщ, стоящий в центре. Он молча протянул мне сверток. Еще не прикоснувшись, я уже знал что в нем. Стандартный полицейский револьвер. Тот самый, который я получил, когда стал полицейским. Тот, который должен был помочь мне хранить покой граждан и закон государства. Ну что же… Да, он очень удобно лежит в руке.

— Джонатан Тимоти Кемпински, за совершенные тобой преступления, убийства и потакание желаниям тварей, чуждых человеческой природе, я приговариваю тебя к смерти. Приговор окончателен и обжалованию не подлежит.